30 ноября 2012Южная Осетия. Краткий психологический портрет в разрезе времени
Новости - 30 ноября /Новости Владикавказа/.
Южная Осетия. Власть.
Краткий психологический портрет в разрезе времени
В жизни возможны только две трагедии:
первая - получить то, о чем мечтаешь,
вторая - не получить.
Оскар Уайльд
Если мы возьмем какое-либо абстрактное движение, коллектив или общество, то увидим, что во главе его часто становится не самый умный, не самый сильный и даже не самый хитрый. Лидером становится тот, чьи качества наибольшим образом соответствуют устоям, традициям, устремлениям общественной или национальной группы, и чья «программа» наиболее полно отображает устремления этой конкретной общественной группы в некий период времени. Лидера замечают тогда, когда видят в нем самого себя.
В последствии мы ждем от этого лидера (в широком смысле – от всей общественно-политической элиты общества) максимально привлекательных результатов работы. Это двойной психологический эффект: мы же сами его выдвинули, такого похожего на большинство из нас, еще и голосовали за него (при демократическом устройстве общества) тем же самым большинством, но при этом заведомо полагаем, что он действительно лидер. То есть все-таки чуточку умнее, сильнее и хитрее. А, значит, и отдача от его работы должна быть такой, как если бы все общество реализовало бы свои мечты и чаяния, только чужими, более умелыми мозгами и руками.
Этот же принцип с некоторыми оговорками работает и в псевдодемократических обществах, включая все еще памятное нам советское мироустройство. В конкретных условиях Южной Осетии спрос с лидера – от первого секретаря обкома до современных президентов – походил на ожидание урожая винограда, хоть это и не доминирующая культура земледелия. «Мы урожая ждем от лучших лоз…», - Шекспир тут как никогда к месту.
Недаром столько много, а порой и слишком много внимания уделялось и уделяется в республике результатам работы и репутации отдельных личностей, в разные периоды времени составлявших элиту общества. Кстати, в этом контексте нет ничего предосудительного в термине «элита».
Руководство государством и обществом – занятие не благодарное и все-таки эксклюзивное, требующее специфических знаний, опыта и качеств, как профессиональных, так и человеческих. Представлять интересы большинства и пытаться воплотить в жизнь его (большинства общества) чаяния – серьезная ответственность. Куда серьезней, чем заработать миллион. Потому и так редко из предпринимателей получаются ответственные государственные деятели. А в нашем – югоосетинском - случае это, уж простите, и вовсе невозможно в силу ряда специфических родовых травм осетинского «большого бизнеса».
Главная психологическая беда такой системы – всплески нарциссизма у такого рода лидеров. «А ты, в свою влюбленный красоту, обилье превращаешь в нищету…», если не удаляться от Шекспира. Иногда крайне трудно заметить ту «точку невозврата», когда человек теряет контроль над тем, что вокруг него происходит, вольно или невольно утрачивая доверие тех, кто еще относительно недавно ему рукоплескал.
Но народ-то в целом остается прежним. Да, объективные социально-политические процессы меняют структуру общества, порой само ее фундаментальное устройство, как было при сломе советской системы, в нашем случае – болезненном и кровавом сломе. Меняется и схема «вертикальных лифтов», зачастую до неузнаваемости изменив механизм формирования элиты. Но принципы «выбора» лидера, его дальнейшей «поддержки» и постоянного с него «спроса» во все времена остаются неизменными. Слова и понятия, которыми именуются эти действия, меняются, суть – никогда.
И Южная Осетия в этом не исключение. Такой подход позволит нам взглянуть на довольно серьезный временной период в истории народа и государства под новым углом. И не только о «роли личности в истории» в ее «классически осетинском» понимании, то есть, кто и как себя повел в критической ситуации из представителей малочисленной нации – а именно так и оценивают политику, к сожалению, не только на цхинвальской «бирже», но и на более серьезных дискуссионных площадках. Иногда поучительно посмотреть на все это со стороны.
Феликс Санакоев вступил на пост первого секретаря обкома Юго-осетинской Автономной Области в 1973 году при тогда еще молодом и перспективном коммунистическом лидере Эдуарде Шеварднадзе. Покинул эту ключевую для нации позицию в 1988 году фактически в результате первой на советском/постсоветском пространстве «розовой революции», инспирированной ЦК и КГБ Грузии.
Как только не называли этот период. И застойным, и националистическим, и, наоборот, протбилисским, и коррумпированным и бестолковым. Однако посмотрим на «санакоевский период», отталкиваясь от его практических результатов или, если кому так более угодно, последствий.
Где был бы сейчас народ Южной Осетии (весь!) без Рокского тоннеля? Это может прозвучать грубо и бескомпромиссно, но в лучшем случае – на кладбище. А так грузины и хоронить бы их не стали, эти носители великого культурного наследия (в виде «Мимино» и «Сулико»). По дымящимся развалинам Цхинвала бродили бы сытые волки и голодные мегрелы. Волки пришли бы сами, а мегрелов переселили бы из лагерей беженцев...
Знаменитый на весь мир Гуфтинский мост, если мне не изменяет память, то же был построен где-то в конце 70-ых. Построена Центральная больница, бесчисленное количество больших и малых мостов, школы, и не только в городе, но и в селах. Так или иначе, но решалась и жилищная проблема. Стоит вспомнить хотя бы жилой массив на улице Мамсурова и Целинников, ЦАРЗа и Текстиля...
Издавались газеты и журналы на осетинском языке, не сокращалось количество часов школьного курса родного языка. Построена типография, работал Научный институт, Педагогический, театр, музыкальное училище и художественная школа. Наконец настоящий современный орган, превративший зал заседаний Облсолвета в органный зал.
Оставим анекдотичные истории о фонтане и электронном табло на гостинице Ирыстон. Они, кстати, тоже вреда никому не нанесли. Строительство комплекса правительственных зданий привело к всплескам протеста со стороны тех, кого в итоге переселили на другую сторону площади, но это же не слишком серьезно, если не делать из этого трагедию вселенского масштаба.
Здесь очень важна нематериальная составляющая. Именно в «санакоевский период» сформировалась та духовная атмосфера, которая и вытолкнула затем в лидеры освободительного движения представителей интеллигенции. Рост самосознания большинства нации потребовал и образования новой элиты – не партийно-хозяйственной, к которой относился и сам Феликс Санакоев, а творческой и научной. А без благоприятной интеллектуальной атмосферы это было бы невозможно.
Кстати, к моменту отставки Феликса Санакоева нынешний президент Леонид Тибилов уже 7 лет работал в отделе КГБ Грузии по Юго-Осетинской АО, курируя как раз творческую интеллигенцию.
В 1988 году Санакоева сменил Анатолий Чехоев. Время было уже смутное, партийные элиты отчаянно боролись за власть, используя наиболее действенный в те годы прием: перекладывание всех грехов на предшественников. Тем более что Санакоев занимал эту должно довольно долго даже по советским меркам, и его «правление» пришлось, в том числе, да и в основном на брежневский период. А это был один из любимых жупелов «перестроечного» периода.
Чехоев довольно эффективно не только спихивал свои неудачи на Санакоева, но и приписывал себе его достижения. Своим пребыванием в кресле первого секретаря Чехоев был целиком обязан Тбилиси, что и закономерно породило его про-грузинскую позицию и практически переросло в пособничество будущему нацистскому режиму Звиада Гамсахурдия.
Однако общественно-политическая ситуация в обществе уже была совсем иной, некоторые процессы уже стали необратимы, и Анатолий Чехоев был практически сметен волной народного негодования через год в 1989 году. Лестную кличку «Керенский» он получил за бегство из своего кабинета в платье жены через задний проход здания югоосетинского обкома в период народных волнений 1989-1990 годов.
Но его политическая карьера на этом не закончилась, хотя по всем параметрам должна была бы. Он успел пройти в Верховный Совет СССР по спискам коммунистов Грузии, в последствии перетек уже в Верховный Совет РФ, где отбыл три каденции подряд. Какое-то время его пребывание в Верховном Совете и потом в Думе серьезно дискредитировало Южную Осетию, поскольку в силу его бессмысленной словесной активности национально-освободительное движение в РЮО стали связывать в России, особенно в либеральных кругах, с коммунистическим мракобесием.
Стоило большого труда объяснять в Москве, что Чехоев не имеет никакого отношения к Южной Осетии уже очень давно, если когда и имел вообще. Он ничегошеньки для нее не сделал, а только много публично говорит на идеологические темы. За время депутатства «Керенский из Цхинвала» приватизировал 3-комнатную квартиру на Рублевском шоссе в «думском» доме. Все. Больше ничем в историю он не вошел и не запомнился.
После бегства Чехоева органы власти, как в Тбилиси, так и в Москве, отвечавшие за ситуацию в Южной Осетии уже впали в коллективную кому, и после нескольких раундов сумбурных переговоров и перебора нескольких кандидатур, на пост первого секретаря был назначен грузиноязычный осетин Валнин Цховребашвили. Пост этот, однако, уже был почти фикцией, Цховребашвили никому уже был не интересен. Большинство народа вообще не имело о нем никакого представления, он не представлял даже малой толики населения, не имел никакой поддержки и через 4 месяца закономерно бежал в Тбилиси.
В практически военных условиях основателем и первым руководителем югоосетинской республики стал Торез Кулумбегов. Он получил эту должность автоматически, как глава Верховного Совета (Конституция оставалась пока советской и не предусматривала никаких президентов, зато уже была отменена статья о «руководящей и направляющей роли партии»), но заслуженно.
К глубокому сожалению, Торез Кулумбегов объективно не успел развить свои таланты политика и организатора, поскольку был похищен грузинскими агрессорами, а вернувшись в Цхинвал уже по состоянию здоровья не мог контролировать происходящее. Тем более, что события тогда развивались стремительно и не всегда логично. Конфликт между рядом руководителей республики привел в 1993 году к «коллективному харакири» - отставки через демократические процедуры всей верхушки парламента и правительства республики.
Избранный сперва главой парламента, а затем и президентом университетский профессор Людвиг Чибиров, изначально предполагался как фигура компромиссная и временная. Однако общественно-политическое сознание в Южной Осети снова изменилось, и уставшее от войны и нищеты население нуждалось хотя бы в видимости стабильности. Людвиг Чибиров оказался именно тем, кто смог обеспечить эту видимость. Угроза новой, куда более разрушительной агрессии никуда не делась, но могла быть закамуфлирована.
На государственном уровне была заморожена сама тема обсуждения статуса республики, а вся энергия правящей элитарной группы ушла в «серые», а порой и просто «черные» экономические схемы. Постепенно в это увлекательное занятие за неимением другого оказалась втянута большая часть населения республики, что и легитимировало тот режим, который все это затеял.
Главной «фишкой» стал транзит грузов через Рокский перевал, причем в обе стороны. Элиту в основном составлял семейный клан Чибировых, в первую очередь «силовую составляющую» - сын президента Алексей, и «делопроизводительную» - брат президента Хазби. Они контролировали перевал и оружие, а, значит, контролировали всё.
Однако это было бы невозможным без длительной исторической дружбы Людвига Чибирова с «троицей»: Эдуардом Шеварднадзе, Ахсарбеком Галазовым и Александром Дзасоховым одновременно.
Национальная независимость расшатывалась экономическими методами вкупе с идеологической обработкой общественного мнения как в самой Южной Осетии, так и в России, которую постепенно приучали к тому, что Южная Осетия – это нечто среднее между Диким Западом и китайским рынком. Причем доля правды в этом в тот период была.
Это могло бы длиться бесконечно долго, то есть вплоть до полного растворения республики силами десятилетием складывавшегося политического уклада вокруг нее. И Шеварднадзе, и Дзасохов искренне полагали, что они незыблемы как Тарнейская скала, а Рим пусть бушует как море.
Но общественно-политическая ситуация вновь изменилась, чего Людвиг Чибиров умудрился не заметить. Когда стало ясно, что конец близок, он даже решился на экстраординарные поступки, в прошлой жизни ему и вовсе не свойственные. Например, на захват парламента силами подразделений, верных его сыну Алексею.
Все это могло бы кончиться плохо, если не вмешательство России, тогда в лице заместителя министра иностранных дел Бориса Пастухова (в советское время – главы ВЛКСМ). Говорят, что в телефонном разговоре с президентом РЮО прозвучала укоряющая фраза: «Людвиг Алексеевич, мы думали, что Вы интеллигентный человек…».
Как не странно отказ Чибирова демократически покинуть свой пост мотивировался довольно странным лозунгом: «Не я провозглашал республику, и не мне ее отменять». По сути дела, это классический пример «нарциссического переворота» в сознании правящей элитарной группы, когда реально уже не отображалась в их сознании адекватно.
Следует отметить, что одну из важнейших ролей в именно демократической смене власти путем выборов в РЮО тогда сыграла Россия. Именно перемены в общественно-политических настроениях в Москве не уловил Чибиров, продолжая действовать через своих друзей старой закалки: Шеварднадзе и особенно Дзасохова.
Эдуард Кокойты пришел к власти демократическим путем на волне вновь изменившихся настроений в обществе. Люди устали от «дорожной моноэкономики» и всевластия клана чибировых. Требовались новые перспективы, новые надежды и принципиально иной тип руководства. Все это нашло свое отражение в «раннем» Кокойты, радикально отличавшемся от чибировского психологического типа элиты.
Однако все то, несомненно, хорошее, что было сделано им и его элитной группой в довоенный период, оказалось полностью забыто и вычеркнуто из общественной памяти. Настроение населения кардинально изменила даже не сама война и не эйфория от признания независимости, а последовавшее затем «восстановление». Здесь также чрезвычайно сложно проследить, в какой именно момент времени Эдуард Кокойты и его окружение перестали воспринимать действительность, и каковы причины этой мутации.
Вряд ли дело только в личностных характеристиках как самого бывшего президента, так и его ближайших сподвижниках, которые зачастую компрометировали его заметно больше, чем он сам себя: брата Роберта, генерального прокурора Хугаева, экстравагантного одуванчика-москвича Наримана Козаева и других.
Результат всем известен: фактически Кокойты был отправлен в отставку «главной женщиной» страны, Аллой Джиоевой при активной и довольно крикливой поддержке далеко не большинства населения в ходе «снежной революции», хотя все выглядело и достаточно благопристойно, даже с соблюдением демократических процедур и некоторых этических норм (правда, не всех и не одновременно).
В свое время Эдуард Кокойты оказался в нужном для республики и народа месте в нужное время. Страшно подумать, что было бы со страной, останься президентом Чибиров, к тому же один на один с Саакашвили, тогда еще не потрепанным 58-ой армией, а очень наглым, энергичным и с чемоданом галстуков в запасе. В этом и состоялся очередной «выбор лидера» «коллективным бессознательным» народа Южной Осетии, чутко отзывающимся на перемены. То, что случилось позже, - также укладывается в рамки общей теории.
А вот мучительное избрание Леонида Тибилова действующим сейчас президентом вряд ли можно назвать закономерным. Никакого общественного тренда к возвращению советских вертикальных отношений и утверждению на высшую должность слабого и управляемого человека не было и нет. Скорее наоборот, требовался человек, способный утвердить и развить независимость, а также, опираясь на Москву, разгрести завалы.
Тибилов строил предвыборную кампанию по испытанному советскому сценарию: валил все, что можно на предшественника и обещал сделать все «по закону». В какой-то момент ресурса критики Кокойты и его окружения стало не хватать. А сейчас и вовсе приходится иметь дело с тем, что наворотили уже непосредственно под его руководством. Попытка рассказать обществу, что «это не я, это все злые временщики» тоже не всегда работает. А со временем и перестанет работать вовсе.
Тем более что назначенный им же Премьер Хугаев с исконно осетинским именем Ростик, уже трясется в конвульсиях от того, что обманулся в своих ожиданиях – не может поправить свое тяжелое материальное положение. Даже министр экономического развития Хугати не в состоянии его утешить. Эх, варяги, варяги…
Критиковать российские кадры легко, но тогда надо привлекать другие. Без российской кадровой помощи и кадрового же контроля изменить что-либо в Южной Осетии невозможно. Но для этого надо иметь хорошие отношения с Кремлем, а Леониду Харитоновичу это как-то не дается. Не его это.
«Кризис нарциссизма» пока еще не наступил, и может не наступить вовсе, поскольку, похоже, президенту Тибилову тщеславие не свойственно. Парадокс в том, что в нашем случае это скорее плохо, чем хорошо. Лучше бы ему уже сейчас хотелось бы войти в историю не как герою анекдотов на тему «кто здесь президент», а как человеку, осуществившему те чаяния народа, которые хоть с трудом, но все-таки вытолкнули его на высший пост в независимой республике.
Ведь историко-психологических законов лидерства никто не отменял. Да и народ все равно все это чувствует.
Аллан Джио,
Стокгольм
